Крик петуха - Страница 46

Ни слова не сказав, ни на кого не посмотрев, Юр-Танка взял Находкина за худую руку. Юкки и девочка разом вскинули на Командора глаза.

— Их тоже возьмем, князь. Ладно? Ты же всегда хотел, чтобы у тебя был брат или сестра. Вот и будут, сразу двое… Юкки станет наконец трубачом, пора заканчивать и эту легенду как полагается…

— Хорошо, — еле слышно отозвался Юр-Танка. — Идем.

Все, даже неугомонный Филипп, сообразили, что не надо прощаться, не надо ничего говорить. Находкин вышел первым. В дверном проеме он (темный на фоне солнечного дня) поднял над плечом руку, махнул слегка, сильно согнулся и шагнул в сторону. За ним ушел Юр-Танка — так же махнул ладонью. И за ними Юкки и девочка повторили этот жест.

И — пусто у входа.

А медный шар маятника ходил от стены к стене — вечный, непонятный. «Щелк… щелк… щелк…»

Маятник

1

Когда все вышли из Башни, поблизости никого уже не было. И вдали не было. Только шелестели стрекозы да над озером носились небольшие темные птицы, которых называют «озерные голуби». Было жарко, солнце сияло так, что в граните Башни искрились черные зеркальца слюды.

У всех осталась печаль от странного расставания. Цезарь крутил на шнурке пуговицу. Что-то шептал и покачивал ершистым своим шаром. На солнце, однако, печали и тревоги тают быстрее, чем в тени. Особенно если нет для них понятных причин. И Филипп сказал то, что чувствовал каждый:

— Кушать-то все равно хочется…

Оказалось, что лишь Витька и Цезарь появились здесь без провизии. Ежики и Ярик сказали, что у них два каравая и большая банка мясных консервов. Лис и Рэм прихватили из дома огурцы и картошку. И котелок. Даже у Филиппа отыскались в кармане замусоленные леденцы и ни разу не надкушенное яблоко…

— Проведем здесь еще ночку — и тогда уж по домам, — предложил Рэм. — Не так уж часто собираемся… Идет?

Все зашумели, что «идет», пряча за гвалтом остатки печали…

Витька сделал свою долю работы: натаскал сушняка из ближних зарослей. Затем отошел, сел на солнышке у фундамента Башни. Спиной и затылком привалился к бугристому граниту.

Рэм и Филипп чистили у погасшего костра картошку, Лис лопухом протирала котелок. Цезарь, видать, забыл на время свои сомнения и гонял с Ежики и Яриком по траве пустую банку из-под говядины. Витька следил за ними ласково и успокоенно: «Совсем оклемался Цезаренок. Хорошо…» Но Цезарь перехватил его взгляд и тут же подошел.

— Ты чего… такой?

— Я не «такой», — бодро сказал Витька. — Тоже банку погонял бы, да пятка болит.

— Почему? — тут же заволновался Цезарь.

— Отбил недавно. Разве я не говорил?

«Я ничего ему не говорил. Ни про „пчелу“, ни… про дыру в стекле… Опять это лезет в голову…»

— Разве не можешь вылечить? — подозрительно спросил Цезарь.

— Лень. Сама пройдет.

Цезарь сел рядом на корточки.

— Раз ты такой задумчивый… можно я спрошу? По-моему, это очень важный вопрос. Я ночью думал, думал…

— О чем ты?

— Я думал: вот здесь, у Башни, и в Реттерберге, и где ты живешь, и где Ежики, и в Луговом — одно Солнце? Или разные? Ведь пространства-то разные…

— Я… даже не знаю, — растерялся Витька. — Не приходило как-то в голову… Наверно, это разные варианты одного Солнца. Мы ведь на одной горизонтали… Это только Филипп с Кригером шастают вверх-вниз.

— Я не совсем понимаю про горизонталь.

— Это «ерстка», — усмехнулся Витька. — Толком, по-моему, никто не понимает.

— С одной стороны, хорошо, если Солнце одно. Уютнее как-то… А с другой, лучше, если разные.

— Почему?

— Если одно когда-нибудь погаснет, люди смогут уйти к другому.

— Зачем ему гаснуть, — недовольно сказал Витька. — Выдумаешь тоже.

— Когда-нибудь придется думать и об этом, — негромко и упрямо возразил Цезарь. — По-моему, это не так уж страшно. Не боятся же люди думать о смерти.

Витька угрюмо сказал:

— Я боюсь… То есть не люблю…

— Так это сейчас. А потом… Командор Находкин вот не боится.

— Откуда ты взял?

— Разве ты не понял? Зачем он ушел с князем…

— Он пошел, чтобы побывать в той церкви, в Дикой долине… — Ох, не нравился Витьке этот разговор.

— Ну да, сначала побывать. А потом…

— Потом — суп с котом, — совсем уже по-дурацки брякнул Витька.

Цезарь придвинулся, заглянул ему в лицо:

— Не понимаю, почему ты сердишься.

— Да не на тебя я! На себя…

Надо было усадить Чека рядом и рассказать про все, что грызет душу. Но тут закричали Ежики и Ярик:

— Цезарь! Твоя очередь по воротам бить!

— Иди вляпай им пару банок, — сказал Витька.

— Что-то мне уже не хочется…

— Ну, зовут же люди.

Цезарь медленно поднялся. Встряхнулся, отбежал к игравшим.

Витька подумал о Находкине.

«Почему Командор считает, что мы полезем куда не надо? Почему он боится, что будет большой риск? Разве мы кидаемся куда-то очертя голову? Мы не так уж и рвемся в непонятные пространства, мы просто не знаем туда дороги. Наша дорога — всегда друг к другу. В этом закон прямого перехода… Вот только Филипп этот закон нарушает. Да и то… Он же чаще всего гоняется за петухом! Тоже за другом… А куда устремляется Кригер? Кто поймет петуха… Может, он тоже не просто так летает, а кого-то ищет?.. Или хочет отыскать дорогу обратно в „Сферу“, да не может найти — что-то сдвинулось после того эксперимента?..»

Витька посмотрел на петуха. Тот бродил неподалеку, рылся в траве, поглядывал из-под гребня на Витьку. Словно понимал его мысли.

— Ко-о… — тихонько сказал ему Витька. Кригер замер, поднял голову, прислушался. Но не к Витьке, а к чему-то далекому…